Джордж потянулся к водостоку.

Клоун схватил его за руку.

И Джордж увидел, что лицо клоуна изменилось.

Он увидел перед собой ужас, в сравнении с которым самые жуткие образы существа в подвале казались сладкими грезами. Увиденное разом, одним ударом когтистой лапы лишило его рассудка.

— Они летают, — проворковала тварь в водостоке сдавленным, посмеивающимся голосом. Она крепкой, обжимающей хваткой держала руку Джорджа и тащила его к ужасной темноте, куда с шумом и ревом низвергалась вода, унося к океану смытый в нее дождем мусор. Джордж изогнул шею, чтобы не смотреть в эту запредельную черноту, и закричал в дождь, бессвязно кричал в белое осеннее небо, широкой дугой изогнувшееся над Дерри во второй половине того дня, осенью 1957 года. Его пронзительные, душераздирающие крики услышала вся Уитчем-стрит: в домах, что ниже водостока, что выше, люди бросались к окнам или выбегали на крыльцо.

— Они летают, — рычало Оно, — летают, Джорджи, и когда ты окажешься внизу со мной, ты тоже будешь летать, ле...

Плечо Джорджа прижало к бетону бордюрного камня, и Дэйв Гарденер, который оставался дома, из-за наводнения не пошел в «Корабль обуви», где работал, увидел только мальчика в желтом дождевике, маленького мальчика, кричащего и дергающегося в мутной воде, которая перехлестывала его лицо, отчего крики частично захлебывались, пузырясь.

— Все внизу летает, — шептал посмеивающийся, мерзкий голос, а потом внезапно мальчик услышал, как что-то рвется, накатила волна слепящей боли, и на том для Джорджа Денбро все закончилось.

- О, Бен! Мой дорогой, да, - шептала она, чувствуя, что след этой сладостной связи остается у нее на лице, что-то вроде вечности, восьмой размер раздавил ее.

- Я так люблю тебя, дорогой.

И она поняла, что происходит то, о чем шептались девчонки и хихикали о сексе в женском туалете, но это совсем не то, насколько она теперь понимала; они только восхищались, как замечателен может быть секс, а она сейчас понимала, что для многих из них секс так и останется непонятным и неприятным чудищем. Они говорили о нем - Это. Будете заниматься Этим. А твоя сестра и ее мальчик занимаются Этим? А твои родители еще занимаются Этим? И как они никогда не собираются заниматься Этим. О, да, и можно было подумать, что все девчонки из пятого класса останутся старыми девами, и для Беверли было ясно, что никто из них даже не мог подозревать об этом.., пришла она к такому заключению и удержалась от крика только потому, что знала, что остальные будут слышать и подумают, что ей больно. Она закрыла рот рукой и стала кусать ладонь. Теперь она лучше понимала смешки Греты Бови и Салли Мюллер, и всех других: не провели ли они, все семеро, все это длинное лето, самое длинное в своей жизни, смеясь, как помешанные? Вы смеетесь, потому что все страшное и неизвестное - смешно, вы смеетесь, как иногда маленькие детишки смеются и плачут в одно и то же время, когда подходит цирковой клоун, зная, что здесь нужно смеяться.., но это тоже неизвестность, полная неизвестной вечной мощи.

То, что она кусала руку, не смогло остановить ее крик, и она, чтобы не испугать их всех и Бена, кричала в темноту: Да! Да! Да!

Восхитительные образы полета смешались у нее в голове с карканьем ворон и криками грачей и скворцов: эти звуки стали для нее самой прекрасной музыкой в мире.

Она летела и летела вверх, и сила была не у нее и не у него, а где-то между ними, и он тоже закричал, и она чувствовала, как дрожат его руки, она обвилась вокруг него, чувствуя спазм, его тело, его полное слияние с ней в темноте. И они ворвались вместе в этот живоносный свет.

Потом все было кончено, и они лежали в объятиях друг друга, и когда он хотел что-то сказать - наверное, какие-то глупые извинения, что нарушило бы все впечатление, какие-то жалкие извинения, как наручники, - она остановила слова поцелуем и отпустила его.

К ней подошел Билл.

Он старался что-то сказать, но заикание было очень сильным.

- Успокойся, - сказала она, уверенная от своего нового опыта, но она также знала, что устала. Устала и вся мокрая. Все внутри и снаружи было мокрым и липким, и она подумала, что это может быть от того, что Бен действительно кончил, а может быть, потому, что у нее началось кровотечение. - Все будет нормально.

- Ааа ттты уууверена?

- Да, - сказала она и сцепила руки вокруг его шеи, чувствуя приятный запах его спутанных волос. - Только ты будь уверен.

- Ааа эээто...

- Шшшшш...

Это было не так, как с Беном, была страсть, но другого рода. То, что Билл был последним, стало лучшим завершением всего. Он добрый, нежный, спокойный. Она чувствовала его готовность, но она сдерживалась его внимательностью и беспокойством за нее, потому что только Билл и она сама понимали, что это за грандиозный акт и что об этом нельзя никогда никому говорить, даже друг другу.

В конце она удивилась тому неожиданному подъему, она даже подумала: Да! Это должно случиться еще раз, не знаю, как я выдержу это...

Но ее мысли были вытеснены абсолютным удовольствием, и она услышала, как он шепчет: "Я люблю тебя, Бев, я люблю тебя и всегда буду любить тебя" - он повторял это снова и снова и совсем не заикался.

Она прижала его к себе, и они некоторое время так и лежали - щека к щеке.

Он молча отошел от нее, и она осталась одна. Натянула на себя одежду, медленно застегивая каждую вещь. Она чувствовала боль, которую они, будучи мужчинами, никогда не почувствуют. Она ощущала также усталое удовольствие и облегчение, что все кончено. Внутри у нее была пустота, и хотя она радовалась, что все стало опять на свои места, эта пустота внутри вызывала какую-то странную меланхолию, которую она никогда не могла выразить.., за исключением того, что она думала об обнаженных деревьях под белым зимним небом, пустых деревьях, ждущих, что прилетят эти черные птицы и рассядутся, как министры, это будет в конце марта, и птицы будут предвестниками смерти снега. Она нашла их, нащупывая руками.

Какое-то время все молчали, а когда кто-то заговорил, ее не удивило, что это был Эдди.

- Я думаю, если мы пройдем два поворота и повернем налево... Господи, я же знал это, но я тогда так устал и испугался...

- Пугайся хоть всю жизнь, Эд, - сказал Ричи. Его голос был довольным. Паника исчезла полностью.

- Мы пошли неправильно и в некоторых других местах, - сказал Эдди, не обращая на него внимания, - но это самый худший путь. Если мы выберемся с этого места, остальное будет уже легче.

[youtube]zqUopiAYdRg[/youtube]

[youtube]RxLmsi98DB4[/youtube]

без геев не обошлось к сожалению